К полудню Вэлиан была готова не просто связаться со Сфайратом, но и потребовать, чтобы он забрал ее обратно. Привести в порядок и без того идеально-показательный дом — дело очень утомительное. Маме понадобилось поменять все: шторы, наволочки на декоративных подушках, скатерти, а следом за этим и весь остальной декор комнат. Ее добили шторы, всегда добивали. Погладь, подбери тюлечку (от этого слова Вэл содрогалась всем телом) нанизай на крючки, а потом прилепи их к карнизам. Стоять на этажерке и цеплять их вручную? Задействовать магию и использовать воздушные потоки? Левитировать и цеплять так? В первый двух случаях у нее уставали руки, вешающие бесконечные, нескончаемые метры ткани и находящиеся в постоянно поднятом состоянии, в последнем — бесила муторность действий и бесконечное оправление складок.

Мысль, что дракон тоже ощутит все прелести пребывания в теплой атмосфере дома, а вместе с тем пообщается с невыносимым и строгим родителем, заставляла ее улыбаться. Ооо! Пусть ненадолго, но он ощутит себя в ее шкуре: бесконечные вопросы, излишнее внимание, беззастенчиво прямые вопросы, касающиеся его порядочности, и одновременно теплота семейных посиделок.

Вэлиан сердилась и бурчала, но все-таки была рада таким простым и давно знакомым занятиям, это не бесконечная суматоха, ссоры и преследующие ее мысли о некроманте.

Но кое-что заставляло ее беспокоиться — Эон, что придет помогать ей с ремонтом квартиры. Если посиделки затянутся, то никуда она не успеет. Неудобно получится, будет выглядеть так, будто она кинула его.

Трист открыл дверь, вернувшемуся дракону, что был темнее тучи. Понятно дело, что поссорились, после поцелуев такими хмурыми не приходят.

— Проходи. Куда на этот раз она сбежала?

Дракон дождался, когда эльф закроет дверь и …ударил.

У слуг прибавится забот и работы — коридор проще обставить заново, чем тратить силу на такую ерунду, как ремонт и восстановление вещей. Второй дракон, слава Богам Темным и Светлым, предпочел не вмешиваться. Стража, появившаяся, как обычно, после драки была отослана назад, со злым обещанием, что этот их рейд последний в их никчемной карьере.

Идиоты! Как в плохом анекдоте: стража предпочитает не вмешиваться в правонарушение, а расследовать его и карать невиновных.

Трое мужчин расположились за столом огромной кухни, за отсутствием слуг никто не заботился об утонченной подаче блюд, и на стол были выставлены окорока, головки сыра и хлеба, наспех порезанные овощи с набросанной сверху зеленью. Венчали все это простое гастрономическое великолепие бутылки с золотисто-янтарной и коричнево-красной жидкостью, среди которых высились узкая бутылка «Гномья огненная» и высокая, квадратная бутыль с жидкостью салатово-зеленого цвета. Со всех емкостей уже убыло наполовину, еще несколько валялись под столом, а какие-то отправлены на ледник.

На лице эльфа цвели синяки нежных оттенков фиолето-зеленого, ссаднила губа и, кажется, шаталась парочка зубов, нещадно ныло в боку, точь-в-точь там, где находилась печень. Никаких тебе шпаг, мечей, сабель, только старые добрые кулаки.

Что он может сказать? У дракона тяжелый удар.

Боль отступила и перестала ощущаться под действием выпитого алкоголя, а выпито было немало, но и немного, даже несмотря на валяющиеся под столом пустые бутылки. Споить дракона та еще задача, что до эльфа, он предпочитал пить маленькими порциями, увлекшись дегустацией новых для него напитков. Коньяк, бренди, виски, особенно его впечатлил абсент. Зря он так, завтра ему будет не до смеха, но поделом, не мальчишка и должен знать о коварстве смешиваемых напитков.

Сфайрат выглядел чуть лучше, сказывалась быстрая регенерация, но, если судить по первым ощущениям, эльф сломал ему несколько ребер, разбил бровь и выбил челюсть.

Хороший противник, удивляет, как девчонка с ним справилась.

— Это был спарринг, чтобы ты там не думал. На кулаках я с ней никогда не дерусь, иначе все закончится очень и очень быстро, силенок у нее не хватит. На шпагах она хороша, быстрая, маневренная, — эльф на мгновение замолчал, потерев подбородок, — подлая. Кто ее научил этому демонову приему? Не я — это точно.

Рэндалл наблюдал за творившейся потасовкой с высоты лестницы, когда все успокоилось, он спустился, поглядев на них с удручающим видом, качнул головой и исчез, а вернувшись принес выпивку. У эльфа тоже что-то нашлось, хотя, по его словам, он предпочитает не увлекаться алкоголем, служба требует ясного ума без тумана винных испарений.

— Я думал, что все закончится в первый же день, что она попросит другое дело. Я знал об этом ее дружке, о ее чувствах. Глупо, но хотелось перебить их. Думал, что слетит с ее глаз это розовая влюбленность. Не слетела. Я уж было стал подозревать ее, что она встречается там с ним, а что?

Трист нетрезво качнул головой, от него не ускользнул потемневший взгляд Сфайрата.

— Ты сам-то что подумал, когда увидел ее на моем крыльце? Она ведь одетая стояла и кофе пила, а там, вокруг такое! Не смотри на меня так, дракон, эта моя… наша работа, знать все самое мерзкое. Она или выдержала бы, или сломалась. Знание не всегда сила, сейчас я бы пошел другим путем — спокойным, а я хотел быстрой победы, но не получил ничего.

Выпили и пили еще много, пока не закончилась выпивка, и Трист не рассказал главное.

— Я не расскажу тебе многого, я под присягой. Но лучше бы ты пошел с ней на этот треклятый праздник. Ее отец не сумел противостоять королю, может наобещал ей с три короба, но помолвку отменить не смог.

Сфайрата встряхнуло. Дракон мигом протрезвел и вынырнул из легкой дремы, опасно заревев.

— Вижу, что она не сказала тебе, бережет репутацию своего папаши. Хотя, видят Боги, не стоит он того, — выдал он туманную фразу, продолжив, — она тоже ничего не сможет поделать. Все предрешено, и все слишком долго ждали, когда она нагуляется.

Так Сфайрат узнал о ее отношениях с отцом, немного, все, чем мог похвастать сыщик. Несмотря на все сказанное ранее, на все предупреждения и наставления, на разум, что говорил: так и надо, так и надо было. Ее хотелось забрать и унести куда-нибудь подальше от всех забот и хлопот, только вот нести было некуда, и еще он знал, что эта слишком ответственная женщина вряд ли будет в восторге от происходящего, поэтому ей стоит оставить хотя бы иллюзию выбора.

И очень уж хотелось узнать, что скрывает Эльсвандил и отец Вэлианэ, что так терпеливо ждали, а теперь торопятся с ее замужеством.

— Ты к ней? Или за ней?

Морозная ночь, сквозь защитный купол с угольно-черного неба на них смотрели колючие звезды, и мерцал слабым светом глаз малиново-красной туманности Хайнаса, известного в мире людей как туманность Конская голова. Холодный воздух приятно охладил легкие лишь на секунду, прежде чем они вновь наполнились сухим жаром.

— Нет, для начала полетаю, хочу подумать. А ты?

— Домой, хочу навестить родителей.

На том драконы и расстались, Сфайрат лишь только вырвался на свободу, прочь от города, от его воздуха, пропахшего солью и водорослями, он взмыл в небо. Чувство полета опьяняло не хуже алкоголя, но выветривало весь последний хмель, он взял курс на горы, рванные края которых было видно издали.

«Действительно, похожи на огрызки, — подумал дракон, несколько долгих минут паря на границе княжества ИстрирДра и выискивая в непроглядной темноте тот знак внимания, который он собирался преподнести женщине вместе со своими извинениями.

Вэлиан стояла на крыльце, шар света плавал вокруг нее, освещая лицо и желтоватые страницы подкинутых ей документов. Она не могла читать в спальне, все мешало, раздражало, ей не сиделось на месте. Вэлиан дочитывала последнюю страницу, всего их было пять. Не густо, но емко.

Она закрыла папку, поправив выбившиеся листы, покусала губы, вглядываясь в темноту. В ее руке запылало пламя, жадно накинувшееся на плотно сбитые листы, неспешно пожирая их, огонь горел в руке, Вэлиан не обращала на это внимание, продолжая вглядываться в темноту. Под конец, она лишь стряхнула пепел с пальцев, скорее автоматически, чем осознанно.