Он не складывает крылья, продолжает откидывать их назад, сопротивляясь налетевшему северному ветру, принесшему снег и мелкую крошку льда. Из пасти ящера-исполина рвется пламя и рык, что оглашают округу и разносятся далеко вперед, вторящему ему эху гор.

Ничего не происходит. Он подождет. Сфайрат ждал так долго, что несколько минут погоды не сделают.

Пелена спадает. Пейзаж за долгие годы практически не изменился. Опытный глаз, знающий куда бросить взгляд, заметит, как где-то вдали, на уступах и в каменных бассейнах стоят аккуратные домики, окруженные садами с уже облетевшей листвой, у подножья далеких гор вьется голубая лента реки, убегающая далеко на Север, отражающая тысячу бликов в погожий день.

В небе появляются драконы, стремительно приближающиеся и превращающиеся из темных точек в знакомые и привычные очертания крылатых диплодоков. Дракон не меняет положения в пространстве, продолжая взмахивать крыльями, глядя на приближающуюся десятку.

Это конвой или все-таки почетный эскорт?

Драконы не умеют улыбаться, но при мысли о «диплодоках» Фэйт сердито фыркает, выпуская искры ноздрями. Даже сейчас она всплыла в его мыслях, умудрилась плотно закрепиться в них и «тянуть» назад, домой. В крошечную коробку квартиры.

Ему так не хотелось оставлять ее одну, но Сфайрат не мог взять ее с собой.

— Назови себя! — слышится с десяток голосов, на краткое мгновение заглушая мысли.

Последующий рев, в котором не слышится ничего, кроме рыка и ярости. Парящие драконы замирают, затем облетают его со спины, выстраиваясь клином позади него. Он не собирается называться им, когда они и без того знают, кто перед ними.

Совет древних правителей будет принимать его обратно, Сфайрат, в свою очередь, должен будет произнести слова раскаяния или привести доказательства невиновности. У него не было доказательств — все только сплошные догадки и подозрения.

Посторонних быть не должно, никто не должен знать, что мудрейшие из мудрых способны совершить ошибку, поддаваться страстям и эмоциям, тогда как окружающий мир видит в них мудрость поколений. Никто не должен знать, что те, кто разработал знаменитый Договор с разделением магических существ и людей, сам же и проср… сам же и нарушил его в первые же годы его действия.

Теперь официальным хранителем магического свитка, скрывающего настоящую действительность являются фаэдиры, тот самый Молендиум, в который их так уговаривала попасть Вэлиан.

Рэндалл и тот не решился заявиться вместе с ним. Его можно понять — друг не контролирует мысли и эмоции так, как Сфайрат, может выдать себя и распалить уже остывшие угли давно ушедшего прошлого, что еще живо в нем, словно это произошло неделю или месяц назад.

Старейшие и мудрейшие легко вторгаются в молодые головы и читают в них все, что тем хотелось бы скрыть. Так было, когда его изгоняли.

Поэтому вину молодого дракона Сфайрат взял на себя, уже тогда он мог закрываться от остальных и представить свою версию реальности. Рэндалл убил или спас человека, и не просто человека, а ту что творила историю, влияла на ее ход. Он утверждал, что хотел ее спасти, но вышло так, что и останков не нашли. Радио спектральным анализом в те времена никто не владел, поэтому вместо трупа им достался лишь пепел.

Минаре Изумрудная. Встретит ли она его сегодня в центральной зале? Или будет дожидаться дома?

Старая гора, бывшая некогда главной вершиной, окруженная себе подобными, теперь уже куда более высокими пиками, казалось жалкой и вполне себе бесполезной. На образовавшемся плато не строились дома, не разводились сады, не воздвигались дворцы и монументы. Но эта видимость была обманчива. Гора, в честь которой была так безыскусно названа одна из драконьих стран, скрывала в себе тайну.

Ранним утром, когда восходящее солнце заливало своим светом все вокруг, круглое плато отражало его свет, окрашиваясь в золотой цвет, словно жерло вулкана, наполненное кипящим золотом, она вспыхивала и заливала своим светом все вокруг. Через «золотую чашу» драконы попадали в горную цепь и уже оттуда расходились по бесконечным анфиладам подземных ходов и тоннелей, чтобы, преодолев их, оказаться в пещерах, наполненных златом, серебром, самоцветами или «чем-то там еще».

Золотая чаша оказалась входом в подземный город с бесконечными подземными улицами и площадями, милыми скверами с разведенной здесь редкой растительностью. Все это когда-то отстроили сами драконы, подпитав сооружения магией, что не давала обрушиться многим тоннам породы.

Проходя сквозь бесконечные залы и тоннели лабиринтов, Сфайрат никогда не переставал удивляться удивительному зрелищу: все здесь было наполнено светом от источавших его сталактитов и резных колонн сталагмитов, испещренными древними рунами, узором и рисунками неизвестных ему миров.

Сфайрат врезался в золотую поверхность, тут же оборачиваясь и становясь на ноги. В центральном зале церемониальной площади с гранитной мостовой, где он впервые встал на крыло, пусто, никто не встречает. Оно и понятно — официальная церемония «прощения» пройдет не раньше, чем через месяц, прежде чем правители обдумают его слова, разберутся с мыслями. Набьют себе цену. Куда им спешить?

Огромная площадка и первая церемониальная зала, в которой до этого мальчишки становились драконами, огромными рептилиями, покрытыми чешуей разнообразных расцветок, перепончатыми крыльями, огненной железой, что позволяла изрыгать огонь, устрашающими ороговевшими наростами, рогами, украшавшими великолепные головы, последнее было у мудрейших и старейших как показатель возраста, мудрости, богатства и положения в обществе.

До поры до времени, у Рэндалла и Сфайрата на сей счет было свое мнение, более прозаичное и более оскорбительное, о чем его предупреждал учитель Кайшер, нисколько не обижается на слова ученика. Смешки прекратились в тот день, когда у них самих появились первые «рога» и тут уж проще было считать, что они становятся мудрыми, чем гадать, кто из девиц наставил им рога.

Сфайрат огляделся, вспоминая, как он оказался здесь в первый раз. Давно это было. Сейчас же не время предаваться воспоминаниям прошлого, следует идти в главную залу и решить все, чтобы идти в дом и, наконец, уже обнять Минаре. Он так скучал по ней.

— Вы готовы, ар Хеллашэн?

Он чуть было не забыл о почетном эскорте. Сфайрат кивнул, двинувшись вперед уверенным шагом. Дорога заняла чуть менее получаса, наконец, они остановились перед огромными створками, за которыми скрывается зал Совета, залитым ярким белым светом, что просачивается снизу из-под тонкой щели между дверью и полом. В этом зале нет ничего особенного, кроме света, по сути просто грубо обработанная пещера невероятных размеров, чтобы вместить двенадцать драконов в натуральную величину. Истинный облик необходим, чтобы видеть истинную суть вещей, которую способен узреть лишь дракон. Не человек и даже не кай.

«Как они еще не ослепли? — подумал Сфайрат, в который раз задаваясь этим вопросом, — интересно, будет ли в этот раз присутствовать Кайшер? Вряд ли. Сейчас он признает вину и возвращается из ссылки, тогда он уходил, скованный клятвами и запретами».

Нет Минаре, нет Кайшера. Сфайрат вновь один. Перед глазами встает образ женщины, что подмигнула ему с мрачной улыбкой. Вэл. Как она там? Не влезла ли во что в очередной раз? Дракон спокоен и не подает «признаков жизни». Это хороший знак.

В конце концов, все подходит к концу и обошлось «малой кровью». Рэндалл жив, никто не казнен, чтобы потешить самолюбие фаэдир. Остается идти и не гадать, что еще мог придумать совет за столь долгое время или под влиянием крылатого народа.

Он делает глубокий вздох, огромные створки дверей распахиваются, и он делает шаг вперед, ослепляемый светом, но продолжает идти — всего пятнадцать шагов, и он окажется в центре залы.

— Сфайрат Нэффэйт Хеллашэн?

Тишина оглушает, тишина давит, опускаясь тяжелым ярмом на плечи. Сфайрат прикрывает глаза, перед ним вновь встает образ смешливо-улыбающейся женщины. Прорезали, давящую на плечи тишину двенадцать голосов драконов, говоривших одновременно с впечатляющей синхронностью, так что казалось, что голос всего один, но в нем проскальзывали и женские интонации.